За что сталин мог отправить в гулаг или сослать в сибирь

ГУЛАГ для младших школьников

Как и детприемники, детские дома были переполнены: по состоянию на 4 августа 1938 года у репрессированных родителей были изъяты 17 355 детей и намечались к изъятию еще 5 тысяч. И это не считая тех, кого переводили в детские дома из лагерных деткомбинатов, а также многочисленных беспризорников и детей спецпереселенцев — раскулаченных крестьян.

«В комнате 12 кв. метров находятся 30 мальчиков; на 38 детей 7 коек, на которых спят дети-рецидивисты. Двое восемнадцатилетних обитателей изнасиловали техничку, ограбили магазин, пьют вместе с завхозом, сторожиха скупает краденое». «Дети сидят на грязных койках, играют в карты, которые нарезаны из портретов вождей, дерутся, курят, ломают решетки на окнах и долбят стены с целью побега». «Посуды нет, едят из ковшиков. На 140 человек одна чашка, ложки отсутствуют, приходится есть по очереди и руками. Освещения нет, имеется одна лампа на весь детдом, но и она без керосина». Это цитаты из донесений руководства детских домов Урала, написанных в начале 1930-х годов.

«Деточаги» или «детплощадки», как называли в 30-е годы дома ребенка, размещались в почти неотапливаемых, переполненных бараках, часто без кроватей. Из воспоминаний голландки Нины Виссинг о детском доме в Богучарах: «Стояли два больших плетеных сарая с воротами вместо дверей. Крыша текла, потолков не было. В таком сарае помещалось очень много детских кроватей. Кормили нас на улице под навесом».

О серьезных проблемах с питанием детей сообщает в секретной записке от 15 октября 1933 года тогдашний начальник ГУЛАГа Матвей Берман: «Питание детей неудовлетворительно, отсутствуют жиры и сахар, нормы хлеба недостаточны <…> В связи с этим — в отдельных детдомах наблюдаются массовые заболевания детей туберкулезом и малярией. Так, в Полуденовском детдоме Колпашевского района из 108 детей здоров только 1, в Широковском – Каргасокского района — из 134 детей больны: туберкулезом – 69 и малярией – 46».

«В основном суп из сухой рыбки корюшки и картошки, липкий черный хлеб, иногда суп из капусты», — вспоминает детдомовское меню Наталья Савельева, в тридцатые годы — воспитанница дошкольной группы одного из «деточагов» в поселке Маго на Амуре. Дети питались подножным кормом, искали еду в помойках.

Издевательства и физические наказания были обычным делом. «На моих глазах директор избивала мальчиков постарше меня, головой о стену и кулаками по лицу, за то, что при обыске она у них находила в карманах хлебные крошки, подозревая их в том, что они готовят сухари к побегу. Воспитатели нам так и говорили: “Вы никому не нужны”. Когда нас выводили на прогулку, то дети нянек и воспитательниц на нас показывали пальцами и кричали: “Врагов, врагов ведут!” А мы, наверное, и на самом деле были похожи на них. Головы наши были острижены наголо, одеты мы были как попало. Белье и одежда поступали из конфискованного имущества родителей», — вспоминает Савельева. «Однажды во время тихого часа я никак не могла заснуть. Тетя Дина, воспитательница, села мне на голову, и если бы я не повернулась, возможно, меня бы не было в живых», — свидетельствует другая бывшая воспитанница детдома Неля Симонова.

Цензура осведомленности

Книга «Архипелаг ГУЛАГ» была первым взглядом на Запад, попавшим в систему ГУЛАГа, когда она была опубликована в 1973 году Александром Солженицыным. Но в Советском Союзе книга была отчаянно подавлена ​​правительством. Рукопись была распространена через подземную сеть публикации сализдата, но государство приложило огромные усилия, чтобы получить оригинальные копии, до тех пор, пока пытаясь использовать его машинистку, чтобы взять ее в руки. Машинист отказался от места рукописи, а затем повесился. Затем Солженицын был захвачен и выслан в Западную Германию. Мнения сдвинулись с распадом СССР, и сегодня книга требуется читать в российских школах.

От Соловков до Колымы

13 октября 1923 года СНК СССР принял постановление об организации Соловецкого лагеря
принудительных работ особого
назначения (СЛОН). Организация и управление лагерем, основу которого составили два
пересыльно-распределительных пункта в Архангельске и Кеми, возлагались на ОГПУ.
Так новая советская карательная система начала расползаться по всей стране. Хотя, по правде
говоря, на данном этапе называть это системой было бы преждевременно. Даже СЛОН — это еще
не система, это
испытательный полигон ОГПУ, где оттачивались самые абсурдные и оттого жуткие практики подавления
и унижения
человеческого достоинства.

«У нас здесь власть не советская, а соловецкая», —
поговаривали руководители СЛОНа. Примечательно, что ни
самонадеянность, ни вера в безнаказанность не спасли

ни одного из них. Первый руководитель лагеря Александр Ногтев был осужден на 15 лет,
второй, Федор Эйхманс, расстрелян в
процессе партийной чистки 1937–1938 годов.

А скажем, криминальный авторитет Нафталий Френкель, отбывавший наказание

на Соловках, напротив, пришел к успеху. Как-то раз он опустил в лагерный ящик

для жалоб список своих предложений по экономической реорганизации СЛОНа, один

из начальников отправил их Генриху Ягоде, впоследствии возглавившему НКВД, после чего,
по слухам, зэка возили в Москву
на личную встречу со Сталиным и Кагановичем.

И в начале 1930-х бывший уголовник Френкель де-факто возглавил одну из самых
суровых лагерных строек — строительство
Беломорско-Балтийского канала.

К 1929 году концлагерь в Соловецком монастыре разросся до целой сети северных лагерей. Хаос
беспорядочного террора
первых лет советской власти переродился

в развитую, организованную репрессивную систему. В политической жизни страны настало время больших
решений, сам товарищ
Сталин назвал 1929-й годом «великого перелома». В тот год
была резко ускорена коллективизация, утвержден план первой
пятилетки, отменена семидневная рабочая неделя, снова появились продуктовые карточки.В апреле
1929-го в СНК поступила записка от наркомата юстиции, наркомата внутренних дел
и ОГПУ о необходимости «перехода
от существующих мест заключения

к концлагерям по типу лагерей ОГПУ». С этого момента опыт Соловков начали внедрять
на новых местах. Курс на расширение
лагерной географии был немедленно подкреплен постановлением СНК «Об использовании труда
уголовно-заключенных»,
призывающим организовывать новые лагеря «в целях колонизации этих районов и эксплуатации
их природных богатств путем
применения труда лишенных свободы».

Уже в июне 1929 года в дополнение к Управлению Соловецкого лагеря особого назначения
появляется УСЕВЛОН с центром в
Усть-Сысольске, вскоре переименованном в Сыктывкар. В июле — УВЛОН с центром
в Красновишерске (Уральская область, ныне
Пермский край). Осенью — ДАЛЬУЛОН с центром в Хабаровске, СИБУЛОН с центром
в Новосибирске, УСАЗЛОН с центром в Ташкенте и КАЗУЛОН с центром в Алма-Ате.
За год общее количество заключенных в этих
первых семи лагерях достигло 168 163 человек.
В 1930 году, чтобы справиться с новыми задачами и территориями, ОГПУ
реорганизовало свой спецотдел, занимающийся
лагерями, и вскоре документально закрепило новую инстанцию — Главное управление лагерей. ГУЛАГ.

Верил ли народ во «врагов народа»?

Когда мы говорим о сталинских репрессиях, то часто представляем народ только как жертву. А он же, народ, был и палачом: писал доносы, допрашивал, конвоировал, расстреливал. И главное — в большинстве своем поддерживал, одобрял.

«Мы всей семьей требуем от суда расстрелять троцкистских гадов. Они пытались убить нашего любимого вождя, отца и друга — Иосифа Виссарионовича Сталина, они хотели отнять у нас нашу счастливую жизнь. И за это не может быть им никакой пощады!

Семья Устиновых: Анна Ивановна, Коля, Зина, И.А. Устинов, Т.И. Светцова. Ивановская область, город Тейково».

«Чекисты Наркомвнудела — это не только те, кто работает в карательных органах, но и миллионы трудящихся, научившихся большевистской бдительности, научившихся разоблачать и составляющих резервы НКВД.

«С глубоким удовлетворением мы приветствуем приговор, вынесенный Военной коллегией Верховного Суда СССР по делу антисоветского троцкистского центра. Мир не знает другого такого суда, чьи приговоры являлись бы подлинным воплощением воли народа.

Директор Всесоюзного института экспериментальной медицины проф. Л. Федоров. Профессора А. Сперанский, Б. Лаврентьев, П. Здродовский, Е. Павловский)».

«Советская власть принесла мне освобождение от царя и капиталистов, дала мне все права и свободы, превратила мой народ в равноправного члена великой семьи советских народов. Как патриот своей великой страны я горячо аплодирую приговору Верховного Суда, обеими руками подписываюсь под этим приговором.

Кудзя ГУМАРОВ. Шахтер-стахановец Красноуральского медного рудника».

Это — отклики в газетах 1937 года.

А вот сегодняшняя переписка моих друзей, выросших в те годы. Тамара Львова (1930 г.р.) из Петербурга пишет Владимиру Фрумкину (1929 г.р.) в Нью-Джерси:

«Никогда не забуду: мы, дети, дурачки, выходили гулять в палисадник за домом и орали: «У Пети Васильева папа — ВРАГ НАРОДА! У Эвелины Иванович папа — ВРАГ НАРОДА!» <…> Я тогда, в мои 6–7 лет, уже знала про замечательного пионера — непременно буду такой же, как он! — из далекого поселка Герасимовка Свердловской области, который рассказал, что отец его против Советской власти, и мальчика за это убили подлые кулаки. Звали его Павлик Морозов… Много лет спустя, когда я, уже студенткой ЛГУ, приезжала на каникулы к родителям в Челябинск (47–52 гг.), меня больно задевали их горячие споры: мама всегда была «против», папа — «за». «Вот они, твои большевики!» — раскрасневшись, буквально кричала она. И однажды я не выдержала. Разревелась: «Если б я была настоящей комсомолкой, я бы пошла и рассказала, что ты говоришь. Но я не могу!» Вот так, Володенька, вот тебе и Павлик Морозов. Хорошо еще, что «не могу!».

Квалифицированный труд в лагере

Главной проблемой Гулагов была огромная нехватка квалифицированных рабочих и инженеров. Сложные строительные задачи должны были решать специалисты высокого уровня. В 30 годы вся техническая прослойка состояла из людей, учившихся и работающих ещё при царской власти. Естественно, обвинить их в антисоветской деятельности не составляло труда. Администрации лагерей отправляла списки следователям, какие именно специалисты требовались для масштабных строек.

Положение технической интеллигенции в лагерях практически ничем не отличалось от положения других заключённых. За честный и ударный труд они могли только надеяться на то, что их не будут подвергать издевательствам.

Больше всего повезло специалистам, которые работали в закрытых секретных лабораториях на территории лагерей. Уголовников там не было и условия содержания таких заключённых сильно отличались от общепринятых. Самый известный учёный, прошедший через Гулаг, – это Сергей Королёв, который стал у истоков советской эпохи покорения космоса. За свои заслуги был реабилитирован и выпущен на свободу вместе со своей командой учёных.

Архив истории ГУЛАГа

Электронный каталог фонда «Коллекция мемуаров и литературных произведений»: memoirs.memo.ru

Архив работает со вторника по пятницу с 11.00 до 19.00
Адрес: Каретный ряд, 5/10.

Фонды постоянно комплектуются. Особенно эффективно ведется комплектование по тематическим проектам. В результате осуществления программ по устной истории, таких как «Женская память ГУЛАГа», «История семьи. ХХ век», сформировался значительный комплекс материалов 1930–1940-х гг. о судьбе ЧСИР (членов семьи изменников родины): документы об опеке детей после ареста родителей, характеристики и фотографии воспитанников детских домов. Наиболее интересным является собрание детских рисунков, дневников и писем к матерям в лагеря.

Ведется оцифровка архивных фондов.

Фонд личных дел
Ф. 1. Оп. 1-6

Содержит более 60 тысяч личных дел репрессированных: расстрелянных, осужденных к лагерным срокам, высланных, раскулаченных. 

В личных делах наиболее полно представлены материалы, непосредственно касающиеся репрессий. Это подлинники и копии официальных документов: ордера на аресты, протоколы обысков, страницы из архивных, уголовных, лагерных, надзорных дел, приговоры, свидетельства о смерти, справки об освобождении и реабилитации. Документы личного характера: списки передач в тюрьму и лагерь, ходатайства родственников и заключенных о пересмотре дела. Документы периода заключения: характеристики, стихи, афиши лагерной самодеятельности, похвальные грамоты, самодельные открытки, ноты, личные записки. Особый интерес представляет переписка заключенных с родными. Письма из лагеря можно разделить на две неравные категории. Большая часть из них – официальная, разрешенная переписка, прошедшая проверку и нередко содержащая цензорские вымарки. И меньшая часть – письма, переданные на волю нелегально: эшелонные весточки, записки на ткани или папиросной бумаге и спрятанные в швы одежды или в пуговицы. Личные дела, как правило, содержат также документы, характеризующие частную и общественную жизнь людей до ареста: метрики, аттестаты, дипломы, членские билеты различных организаций, послужные списки, грамоты и наградные листы, письма, семейные и служебные фотографии и т. п.

Из материалов послелагерного периода особенно интересны письма-воспоминания – об аресте, заключении, о борьбе за реабилитацию, о жизни после освобождения.

Коллекция мемуаров и литературных произведений
Ф. 2. Оп. 1-10. 

Фонд насчитывает 1120 единиц хранения и представляет собой уникальные личные свидетельства о жизни в СССР в ХХ веке, об арестах, следствиях, лагерях, ссылках (здесь отражена вся история и география ГУЛАГа – от Соловецкого лагеря 1920-х годов до Дубравлага 1960-х, от Вяземских до Колымских и Чукотских лагерей). Помимо собственно мемуаров в коллекцию включены подборки писем, дневники, очерки и статьи, библиографические обзоры, а также литературные и публицистические произведения. Большинство текстов – не опубликованы.

Наиболее ценную часть мемуарной коллекции представляют дневники и литературные произведения, написанные в лагерях. Среди них рукописный сатирический альманах «Кошкин дом», созданный врачами лагерной больницы в 1943–1954 гг. в колымских лагерях (составитель Ф. К. Лангельд); сборник стихов, написанный по памяти в лагере Орлово-Розово в 1945-1947 гг. (В. Ф. Берсенева, С. С. Потресова); сборник воспоминаний участников Ухтинской экспедиции ОГПУ 1932 года (составитель В. Надеждин). Отдельного внимания заслуживают воспоминания сотрудников карательных органов, как репрессированных (М. П. Шрейдер), так и сделавших успешную карьеру (Я. Куперман); уникален дневник охранника БАМлага И. П. Чистякова за 1934–1936 гг.

Коллеция документов по репрессиям против польских граждан

Собрание материалов, отложившихся в процессе деятельности Польской программы «Мемориала», направленной на изучение репрессий против поляков и польских граждан в 1930–1950-х гг.

Документы толстовских коммун 1920-1930 гг.

Личные документы и воспоминания Я. Драгуновского, Д. Моргачева, И. Баутина, Б. Мазурина и др.

Аресты и ссылка

Сегодня молодежь может подумать: «ну и правильно, ведь в системе ГУЛаг работали заключённые, а преступников необходимо наказывать». Это очень ошибочный и опасный вывод.

Большинство людей, прошедших через трудовые лагеря, это были политические заключённые, осуждённые за клевету, измену родине, антисоветскую деятельность, а также «кулаки». В советской пропаганде это были «враги народа», а на самом деле враги режима и лично Сталина.

Чаще всего человека арестовывали по сфабрикованному делу. На допросе силой его заставляли подписать протокол, в котором уже были вписаны фамилии тех, кого следовало арестовать. После подписи к ним уже выезжал автомобиль НКВД. Аресты были поставлены на поток, там были свои нормы и планы. Все это часто называли «конвейер НКВД».

Работы в каменоломнях

Одиссея ГУЛАГа

Все время, когда Долгун находился в руках советской полиции, Соединенные Штаты знали, но не действовали от его имени из-за напряженности в холодной войне. Спустя несколько месяцев в ГУЛАГе Долгун был вызван в Москву, чтобы быть «демонстрационным испытанием» в качестве марионетки. Ему удалось выжить, будучи подвергнутым пыткам в Москве достаточно долго, чтобы Сталин в конце концов умер, и интерес к его «испытанию» испарился. Некоторое время назад его отправляли в лагеря, но он смог наконец выйти в 1956 году. Затем он вернулся в Соединенные Штаты, где прожил всю оставшуюся жизнь и опубликовал автобиографию, в которой рассказывается о его опыте в лагерях,

От теории к практике

Первые лагеря обычно основывались в городских пределах. Еще в марте 1918 года после подписания
Брест-Литовского мирного договора бывшие лагеря для военнопленных были перепрофилированы в концентрационные
лагеря ВЧК, в которых стали
содержаться политические противники советской власти, участники и сторонники Белого движения, а также
иностранные военнопленные.

15 апреля 1919 года в «Известиях ВЦИК» было опубликовано постановление
«О лагерях принудительных работ, принятое
Президиумом ВЦИК 11 апреля, согласно которому при губернских исполкомах образовывались лагеря, рассчитанные
не менее чем на 300 человек. А 17 мая была опубликована Инструкция
о лагерях принудительных работ.
Эти документы положили начало правовому регулированию деятельности лагерей. Новая формулировка придала понятию
«концентрационный лагерь», то есть просто «место концентрированного содержания», дополнительный
карательно-воспитательный оттенок.
Организационные работы по созданию системы концлагерей были поручены члену коллегии ВЧК Михаилу Кедрову.
Губернским ЧК рекомендовалось устраивать лагеря «как в черте города, так
и в находящихся вблизи него поместьях, монастырях, усадьбах и т.д.».

Записка о количестве заключенных от 27 сентября 1919

К концу 1919 года открыт 21 лагерь
К лету 1920-го — 49К ноябрю 1920-го —
84
К январю 1921-го — 107К ноябрю 1921-го —
122
Если учесть, что в 1921 году РСФСР включала 52 губернии
и области, то в среднем на губернию приходилось по два лагеря.
Но распределение не было равномерным.

В одной только Москве в период с 1919 по 1922 год существовало 53 места заключения,
из них 12 лагерей. Не по всем есть
статистика, потому что некоторые образовывались стихийно ради какой-то конкретной работы. В тот период
концлагеря еще

не рассматривались советской властью как долговременные учреждения, поэтому

и средств на их обустройство выделялось минимум. Лагерями становились в первую очередь бывшие
православные монастыри —
их устройство отвечало требованию изолировать людей. Первым заключенных приняли Новоспасский, Иоанно-Предтеченский, затем Андроников.

«При вступлении моем в обязанность коменданта лагеря, 20 августа 1919 года, лагерь
представлял из себя действительно разоренный монастырь, кроме голых стен и нар ничего не было,
отхожие места были разрушены и загрязнены, не было ни водопровода, ни освещения,
ни канализации, ни инструментов»

И. Богомолов, комендант Андрониковского лагеря. Отчетный доклад, 1919
год

101 километр

Просто потому, что вы пережили изнурительное наказание Гюлага, это не значит, что им была предоставлена ​​полная свобода. Вместо этого, когда кто-то был освобожден из тюремных лагерей, им полностью запретили входить в городские районы и были ограничены проживанием в стране. Этот закон был применен как способ сохранить «нежелательных», как их называло правительство, от взаимодействия с иностранными посетителями городов. Когда они освобождаются из ГУЛАГа, люди получат так называемый «билет на волка», а не нормальную документацию, которая ограничивает их проживанием не ближе 100 км к любому городскому центру.

За какую провинность могли отправить в Гулаг

Для новых глобальных строек требовались всё больше рабочих рук. Следователи получали задание, обвинить как можно больше невинных людей. Доносы в этом деле были панацеей. Множество необразованных пролетариев воспользовались случаем избавиться от неугодных соседей. Существовали стандартные обвинения, которые могли быть применены практически к любому:

• Сталин был личностью неприкосновенной, поэтому за любые слова, дискредитирующие вождя, полагалась строгая кара;
• Отрицательное отношение к колхозам;
• Отрицательное отношение к банковским государственным ценным бумагам (займам);
• Симпатия к контрреволюционерам (особенно к Троцкому);
• Восхищение западом, особенно США.

Кроме этого, любое использование советских газет, особенно с портретами руководителей каралось сроком в 10 лет. Достаточно было завернуть в газету с изображением вождя завтрак, и любой бдительный товарищ по работе мог сдать «врага народа».

Это интересно: 392,Движение декабристов — рассматриваем по порядку

От ВЧК к ОГПУ

Вседозволенность ВЧК устраивала далеко не всех в партийной верхушке. Но она устраивала лично
Ленина. Председатель
Совнаркома последовательно поддерживал и защищал от нападок комиссию Дзержинского. По его
мнению, ни Наркомат юстиции (НКЮ), ни Наркомат внутренних дел (НКВД)
не имели права подвергать сомнению решения чекистов. Чекисты, в свою очередь, обязывались просто
извещать эти ведомства
«об арестах, имеющих выдающееся политическое значение».

В начале 1922 года было принято решение о создании вместо ВЧК Государственного политического управления (ГПУ, после образования СССР в 1922 году — ОГПУ) при НКВД РСФСР.
Сути дела это особенно не меняло, поскольку у руля всех четырех перечисленных выше инстанций (ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД
РСФСР) в какой-то момент был один и тот же человек — Феликс Дзержинский.

В сферу влияния именно этих органов с самого начала входили лагеря. НКЮ как,

по идее, главный источник осуществления пенитенциарной политики в государстве

не имел к ним никакого доступа. То он требовал передать лагеря в свое ведомство,

то вообще предлагал упразднить. Наркомюст по старинке видел свою задачу

в перевоспитании преступников и был против превращения исправительных учреждений в доходные
заведения. Прения между НКЮ и НКВД + ГПУ длились весь год и окончились уверенной победой
последних. По мнению заместителя наркома внутренних дел Белобородова, «карательная» политика должна
была остаться в руках его ведомства, а НКЮ пусть занимается «уголовной» — вершит правосудие
и охраняет
законность.
В 1922 году Наркомюст действительно разработал первые советские кодексы. Ленин принимал в этом
активное участие,
регулярно отправляя наркому юстиции Курскому свои пожелания.

Лагерь у горы Торатау

Салаватская система лагерей ГУЛаг в Башкирии включала в себя 10 лагерей, а лагерь у горы Торатау был худшим из них всех. Заключенные немели от ужаса только при одном его упоминании. Три тысячи заключенных, кандалы с которых никогда не снимали, здесь добывали и жгли известняк. Горные воды затапливали бараки арестантов, превращая их жизнь в ад, а люди умирали не только от голода, холода и болезней, но и убивая друг друга. Хоронили их там же, неподалеку от выработок известняка. В мае 1953 года лагерь упразднили, но судя по всему, доживших до этого дня заключенных к тому времени оставалось совсем немного.

Немного о терминах

Когда говорят о советских концлагерях, то часто используют два термина: лагерь и ГУЛАГ. Трудовой лагерь — это собственно места отбывания наказания, чаще всего расположенные в Сибири и на дальнем востоке, но были также и в других районах СССР.

А вот для того, чтобы организовать труд в этих лагерях и «грамотно» использовать труд заключенных на благо «социалистической отчизны» была создана государственная институция: Главное Управление Лагерей. В советской новой лексике очень любили сокращения слов в одно, так и получилось: ГУЛаг.

Сводная карта лагерей системы ГУЛага, существовавших с 1923 по 1967 год, на основании данных правозащитного общества «Мемориал» / Antonu / ru.wikipedia.org

Сталинское «наследие» для «политических»

В «эпоху застоя» проблема содержания политзаключённых в СССР стояла уже не столь остро, как в 1930-50-х годах. Тем не менее в стране выявлялось немало диссидентов – главным образом правозащитников, активистов еврейского движения за эмиграцию из СССР, националистов и сепаратистов из западных республик.
В 1972-1974 годах лагеря, где отбывали наказание инакомыслящие, остались только в Пермской области – они носили названия Пермь-35, Пермь-36 и Пермь-37 (пермский треугольник»). Однако появились эти учреждения не «с нуля».

«История Пермского края тесно связана с историей ГУЛАГа, – отмечает историк Леонид Обухов, автор книги «Пермь-36. Предыстория». – С некоторой долей условности можно сказать, что ГУЛАГ зародился здесь, и здесь же он и закончился».

От ареста до расстрела

Мысль Ленина находила непосредственное воплощение в делах Феликса Дзержинского по прозванию
Железный Феликс и его соратников из Всероссийской чрезвычайной комиссии, иначе говоря, ВЧК.

Согласно задумке, изначальные функции ЧК сводились к охране главного штаба революции
в Петрограде, но Дзержинский быстро
убедил Ленина расширить полномочия организации. В декабре 1917 года Всероссийская чрезвычайная комиссия
занялась борьбой
с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией уже в государственном масштабе. Круг задач
организованной комиссии был
сформулирован достаточно расплывчато и постоянно расширялся. Поочередно открывались Транспортный отдел,
Экономический,
Иностранный, Секретно-политический, Особый. Курировал Особый отдел член ЦК РКП(б) Иосиф Сталин.
С февраля 1918 года
комиссия была наделена внесудебными полномочиями. В марте начался процесс создания губернских
и уездных ЧК, и за
считаные месяцы в стране образовалось 40 губернских и 365 уездных чрезвычайных
комиссий.
Строго секретный приказ ВЧК от 2 сентября 1918 года предписывал: «Арестовать, как заложников, крупных представителей
буржуазии, помещиков, фабрикантов, торговцев, контрреволюционных попов, всех враждебных советской власти
офицеров и
заключить всю эту публику в концентрационные лагеря, установив самый надежный караул, заставляя
этих господ под конвоем
работать». Взятие заложников — карательный метод, доселе в России
не применявшийся. Как говорил ближайший соратник
Дзержинского Мартын Лацис, «заложники — капитал для обмена». Среди них
часто были люди известные и уважаемые — они
подлежали массовому расстрелу в случае любых антисоветских мятежей и волнений.
И хотя деятельность ВЧК регламентировалась не столько правительственными актами, сколько
собственными секретными директивами, уже 5 сентября 1918 года вышел официальный декрет
«О красном терроре», в котором провозглашалось, «что необходимо
обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования
их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные
к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам».
Аресты, пытки, ссылки, лагеря, расстрелы — основной чекистский инструментарий сложился уже
в первые годы большевистской
власти.
Первые массовые расстрелы заложников произошли в ответ на убийство председателя Петроградской
ЧК Моисея Урицкого и
покушение на Владимира Ленина 30 августа 1918 года. В одной только Москве расстреляли
сотни человек, а в Петрограде
число убитых достигло 800, по данным, которые приводил преемник Урицкого и будущий «куратор»
Соловецкого лагеря Глеб Бокий.
Таким образом, большевики, начав с отмены смертной казни, довольно быстро ее восстановили —
без суда и разбирательства. ВЧК — «это орган боевой, действующий
по внутреннему фронту гражданской войны. Он врага не судит, а разит. Не милует,
а испепеляет всякого, кто по ту сторону баррикад». А по ту сторону
баррикад оказаться было достаточно легко. Специфика карательной системы нового типа, которую придумал
Дзержинский, заключалась в том, что она наказывает не за то, что люди сделали,
а за то, кем они являются.